* * *
Сегодня — грусть, а завтра — радость;
Сегодня — звезды, завтра — нет.
Где бой идет, там боль и раны;
Был бал — дуэль и пистолет.
Тот вознесен, а тот повешен;
Жить — наслаждаться и вредить.
Не всякий и святой безгрешен,
Да, вот, не нам его судить.
* * *
В небе нету васильков —
Скрыты грудой облаков.
Снова ветер-безобразник
Пристает к березке.
Скоро завершится праздник
Золотой прически.
ВСЕ ПОЕТ
Солнце выспалось — встает,
Кто умеет, тот поет.
Даже воронье с утра
Пробует свой голос: «Кра!»
Даже толстую свинью
Тянет на вокал: «Ю-ю!»
И коровушка в хлеву
Голос подает: «Му-ууу».
Мне приходится терпеть —
Не умею звонко петь:
Наступил медведь на ухо,
Вот какая нескладуха.
ПРО ЗОЛОТУЮ РЫБКУ
Насадил я червячка,
Плюнул три разочка,
Сел на темя чурбачка,
Клёва жду, и точка.
Жду — подцепит мой крючок
Рыбку золотую,
Только поплавок — молчок,
Прямо ни в какую!
Мысли пристают гурьбой:
«Время даром тратишь, —
Ты для рыбки золотой
Рожею не катишь.
Ждешь напрасно, дурачок,
Выигрыш не светит.
Оголится твой крючок,
Ты и не заметишь».
* * *
Очень милая картинка,
Схожая с красивым сном:
Кружат белые снежинки —
Балерины за окном.
Лечь на землю не желают,
На водой прикрытый лёд,
Это же беда большая —
Оборвать упав полет.
Вот покружат и умчатся
Не на землю — в небеса,
Чтоб навеки там остаться,
Покружив здесь полчаса.
Жизнь моя чуть-чуть иная:
Здесь — укус и там — удар.
Я ведь тоже не желаю
Лечь на грязный тротуар.
* * *
Разве можно быть весёлым?
К мелким ластиться успехам?
Сколько сора! Сколько сора! —
Не проехать, не объехать.
Разве можно не печалясь?..
Разве можно... если больно?
Ничего не замечая
Быть счастливым и довольным?
Есть прекрасное, но все же
Утешать себя посмеешь?
Под кустом цветущей розы
Чешуёй сверкают змеи.
ПОТЕПЛЕЛО
Не вернётся пора гроз,
Травы скошены острой косою,
В белоствольное царство берёз
Входит осень рыжей лисою.
Потеплели чуть-чуть ветра,
Сколько можно им быть не в духе?
За окошком сегодня с утра
Завозились навозные мухи.
Обласкал их юго-восток,
Жизнь взыграла в мушиной стае.
Только вот не один листок
Зеленей на берёзе не станет.
Завтра снова холодный туман
Может зиму напомнить сильнее.
Ах, обман! Тёплый ветер — обман,
Хоть на час, хоть на два обогреет.
* * *
Сидит старуха за окном
Уже который день,
Лицо её как толокно:
Склероз, маразм, мигрень.
Внизу — на лавочке бы ей,
Среди других старух.
Опять же ноги — враг их бей,
И зрение, и слух.
На кухне внучек пьёт пивцо,
Магнитофон кричит.
Торчит старушечье лицо,
Пока ещё торчит.
* * *
Лес пылает на востоке —
Пламя утренней зари,
В облаках огня потоки,
И в реке вода горит.
Чтобы солнцу появиться
Должен вспыхнуть горизонт,
Должен с темнотой проститься,
Голубым стать неба зонт.
Взрыв, огонь и боль — предтеча
Приходящего на свет.
Ночь свои сжигает свечи,
Чтобы воссиял рассвет.
И луна над белым полем
Незаметно не взойдёт,
Не появится без боли
И без крови страсти плод.
Чтобы появились строки
Разве не сгораешь ты?
Лес пылает на востоке,
Пламени цветут цветы.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!